Золотые глаза любви - Страница 35

Алан недвусмысленно дал понять, что не хочет общаться с ней, и Инесса испытала острое чувство досады. Но тогда с какой стати он поселил ее на своей вилле?

Не желая сейчас ломать над этим голову, Инесса огляделась по сторонам, вспоминая другую спальню — в доме на берегу другого моря, точнее океана. Обе были светлые и удобные, со вкусом обставленные.

Затем Инесса приняла душ в небольшой отделанной мрамором ванной. Она стояла под холодными струями, пока тело не покрылось мурашками. А когда вернулась в спальню, то обнаружила, что ее вещи распакованы и одежда аккуратно развешена в шкафу, из которого пахнет лавандой и розмарином.

Чувствуя вполне понятную усталость после многочасового перелета, Инесса опустилась в кресло. Но все те же вездесущие мысли об Алане не давали ей передохнуть.

— Да приди же в себя! — в сердцах воскликнула она.

Алан сделал все, чтобы дать ей понять, что их отношения остались в прошлом. Следовательно, и она должна с этим смириться. Расстраиваться — значит зря терять время и попусту трепать себе нервы.

Раздраженная собственной глупостью Инесса поднялась и оделась, выбрав длинную юбку из мягкого хлопка и блузку без рукавов — и то, и другое нежно-голубого цвета. Она собрала волосы в хвост на затылке, подкрасила губы и вышла из спальни, чтобы осмотреть огромный тихий дом, в котором оказалась.

Не заглядывая в другие комнаты, Инесса отыскала выход на террасу позади дома, затененную высокими деревьями. И тут внезапно почувствовала, как слезы подступают к горлу.

Заставив себя справиться с унизительной слабостью, она подошла к стеклянным дверям, ведущим в сад, и вышла наружу. Инесса шла под деревьями по усыпанным белым песком дорожкам, пока не добралась до небольшого пруда. Кто-то поставил здесь столик — на двоих, заметила она, — и внезапно ее сердце бешено застучало и что-то сдавило ей грудь.

— Добрый вечер.

Инесса стремительно обернулась. В двух шагах от нее стоял Алан — высокий, стройный, красивый, — и он улыбался ей.

— Привет, — прошептала Инесса. Как она ни старалась, глупая счастливая улыбка не желала исчезать с ее лица.

Алан подошел ближе, не сводя с нее золотых глаз.

— Надеюсь, тебе здесь понравится, — произнес он.

Теперь — да. С удивительной отчетливостью Инесса осознала, что чувствует по отношению к нему нечто гораздо большее, нежели простое сексуальное влечение или восхищение его красотой. Нечто гораздо-гораздо большее…

Борясь с желанием кинуться ему в объятия, Инесса сказала:

— Да, очень. Спасибо тебе. — Поколебавшись секунду, она спросила: — Когда приедет мистер Домингес?

— Послезавтра, — ответил Алан. — Мы решили, что нужно дать тебе время отдохнуть после перелета. — Он прищурился, разглядывая ее. — Это тебя не устраивает?

Инесса ответила:

— Да нет, устраивает. Я впервые летела так долго и теперь не знаю, что меня больше тревожит — усталость или желание поскорее познакомиться с новыми родственниками. В любом случае мне надо немного прийти в себя. А тебя долгие перелеты утомляют?

— Нет, — сказал Алан спокойно. — Я привык.

— Да, кстати о перелетах, — вспомнила Инесса. — Я должна вернуть тебе деньги за билет.

Алан поморщился.

— Может быть, мы поспорим об этом завтра? Это твоя первая ночь здесь, и мне хотелось бы, чтобы у тебя все было в порядке.

Удивленно приподняв брови, Инесса сказала:

— Я вовсе не собиралась спорить.

— Тогда забудь об этом. — Видя ее колебания, Алан сказал: — До завтра.

— Хорошо, до завтра, — согласилась Инесса.

Ей пришло в голову, что если он будет смотреть на нее вот так, как сейчас, то она позабудет не только о деньгах, но и обо всем на свете…

— Садись. Расскажи мне, как прошел полет, — предложил Алан, подходя к столику, на котором стояла бутылка шампанского и два высоких бокала.

Он специально приготовил все это? — спросила она себя, старясь быть циничной и равнодушной. Но тщетно: восторг переполнял ее, каждая клеточка тела, казалось, была заряжена чувственной энергией. Она ощущала себя так, словно готова была взорваться изнутри.

Алан разлил шампанское, протянул ей бокал и предложил тост за воссоединение семьи.

— Воссоединение? — спросила Инесса удивленно и отпила золотистого вина. — Не знаю, можно ли это так назвать. Я же никогда не встречалась с мистером Домингесом раньше.

— Я не знал твоего отца, но мне кажется, что Антонио достаточно похож на него, чтобы это можно было так назвать, — сказал Алан, улыбаясь.

— Может быть. — Раздумывая, что бы еще сказать, Инесса принялась расспрашивать его о Сан-Мартине.

Алан охотно пересказывал ей последние события, происходившие там. Инесса была рада тому, что Алан избегает личных тем. Они говорили о делах, о политике, о событиях в мире — и не более того.

Когда небо покрылось звездами, а ветер зашептал в кронах сосен, они вернулись в дом, где Мария уже накрыла ужин на террасе. За легкой едой они продолжили разговор. Инесса жадно впитывала звуки голоса Алана, смотрела, как он улыбается, как золотистый огонь свечей бросает отблески на его точеное, невозможно красивое лицо…

Много позже, лежа на широкой кровати в спальне, Инесса вспоминала их беседу. Они проговорили весь вечер, и Алан был неизменно любезен, обходителен, приятен. Однако ни словом, ни жестом, ни намеком он не дал ей понять, что его присутствие здесь нечто большее, нежели обязанность, продиктованная законами гостеприимства. Ничего личного. Ничего…

Ничего не могло быть между ними. И не будет.